Утро началось спокойно. Сквозь занавески мягко просачивались солнечные лучи, наполняя комнату теплом. Пёс Барни — добродушный золотистый лабрадор — дремал в своём углу, положив голову на лапы. Он любил эти минуты ожидания, когда дом только просыпается и вот-вот появится Анна — его хозяйка, его мир.

Но в тот день всё было иначе.

Анна вошла на кухню — и остановилась, словно наткнулась на невидимую стену. На полу — осколки любимой вазы, лепестки роз, следы мокрых лап.

— Ба-а-рни! — громко окликнула она.

Пёс поднял голову, глаза расширились от испуга. Он не понимал, за что его зовут таким тоном. Но хозяйка уже стояла перед ним с упрёком во взгляде.

— Я же говорила, не лазь на стол!

Барни опустил уши и тихо вздохнул. Он никогда не подходил к столу — это было правилом, которое он запомнил с первого дня. Но как объяснить это человеку, если человек уже вынес приговор?

На подоконнике, освещённая солнцем, сидела чёрная кошка Луна. Её янтарные глаза блестели от любопытства. Она спокойно вылизывала лапку, будто вся эта сцена её вовсе не касалась. А ведь именно она, охотясь ночью за надоедливой мухой, не рассчитала прыжок и смахнула вазу на пол.

Барни целый день провёл в углу. Хозяйка с ним не разговаривала, лакомство не принесла, даже взгляда не подарила. Он лежал, опустив голову, и иногда бросал на Луну взгляд — тихий, полный непонимания.

«Почему ты не скажешь им правду?» — будто спрашивали его глаза.

Но кошка лишь моргала, переворачивалась на другой бок и, довольная собой, засыпала под лучами солнца.

Прошло несколько дней. Анна вернулась с работы раньше обычного. Луна, как всегда, решила проверить холодильник — а вдруг там осталось немного молока? Но поскользнулась, и с верхней полки грохнулась миска. Барни, услышав шум, первым подбежал на кухню.

Когда Анна вошла, она увидела ту же картину: разбитая посуда, молоко на полу — и Барни рядом. На миг всё повторилось, но вдруг её взгляд зацепился за хвост Луны — он был мокрым.

— Так вот кто… — тихо прошептала она.

Анна присела рядом с Барни, провела рукой по его голове.

— Прости меня, мой хороший. Я была несправедлива.

Пёс посмотрел на неё своими добрыми глазами и, не раздумывая, положил голову ей на колени. Он уже простил. Он всегда прощал.

А Луна, сидевшая на подоконнике, вдруг громко чихнула, как будто сказала:
«Ну что, бывает».

С тех пор Анна больше никогда не торопилась обвинять. Она научилась смотреть чуть внимательнее, слышать чуть глубже.

А Барни… Барни остался тем же — верным, добрым и безгранично любящим. ?